Если что-нибудь петь, то перемену ветра,
западного на восточный, когда замерзшая ветка
перемещается влево, поскрипывая от неохоты,
и твой кашель летит над равниной к лесам Дакоты.
В полдень можно вскинуть ружью и выстрелить в то, что в поле
кажется зайцем, предоставляя пуле
увеличить разрыв между сбившемся напрочь с темпа
пишущим эти строки пером и тем, что
оставляет следы. Иногда голова с рукою
сливаются, не становясь строкою,
но под собственный голос, перекатывающийся картаво,
подставляя ухо, как часть кентавра.
Осла стянули воры:
Свели ево съ двора долой,
И на пути вступили въ разговоры,
Вести ль ево домой,
Или ту кражу,
Вести въ продажу.
Во спорѣ завсегда конецъ иль добръ иль худъ:
Добра выходитъ фунтъ, а худа цѣлый пудъ.
Изъ спора столько худа,
У добрыхъ лишь людей.
И у судей,
А у воровъ выходитъ по три пуда.
У поединщиковъ разсудокъ ясно здравъ;
Кто болѣе колнетъ; такъ тотъ у нихъ и правъ.
А воры грубы;
Уставъ у нихъ таковъ:
Правъ тотъ у нихъ, который выбьетъ зубы.
Пришло до кулаковъ.
Воръ мимо шелъ, а два дерутся:
Качаетъ головой, гдѣ силы ихъ берутся.
Кулачному не мнитъ коснуться ремеслу;
Да лѣзитъ на осла и говоритъ ослу:
Пора домой: пускай другъ друга повстрѣчаютъ,
И тщатся побѣждать:
Намъ долго ждать;
Они комедію не скоро окончаютъ.
