Недоспелым поле сжато;
И холодный сумрак тих…
Не теперь… давно когда-то
Был загадан этот стих…
Не отгадан, только прожит,
Даже, может быть, не раз,
Хочет он, но уж не может
Одолеть дремоту глаз.
Я не знаю, кто он, чей он,
Знаю только, что не мой, —
Ночью был он мне навеян,
Солнцем будет взят домой.
Пусть подразнит — мне не больно:
Я не с ним, я в забытьи…
Мук с меня и тех довольно,
Что, наверно, все — мои…
Видишь — он уж тает, канув
Из серебряных лучей
В зыби млечные туманов…
Не тоскуй: он был — ничей.
А прежде солнце мне светило,
Вы помните, — и всякий день
На ясный горизонт всходило,
Ночную прогоняя тень.
Его живительным сияньем
Я благодатно был согрет
И, полон тихим созерцаньем,
Так радостно глядел на свет.
О, как я счастлив был! — Ужели
Не грезы, не мечты одни,
А наяву и в самом деле
Такие промелькнули дни?
Есть существа; свет солнца ясный,
Веселый день — противны им,
Их мучит злобы яд ужасный,
Их радость — зло творить другим,
Они-то собирают тучи,
Они смущают мир полей,
И гонит бури вихрь могучий
Блаженство зыбкое людей.
Гроза настала, солнце скрылось,
И мрачно небо надо мной,
Но в этом мраке мне светилась
Надежда ясной полосой.
О солнце, скрыт твой свет прекрасный!
Увижу ли тебя я вновь
Опять торжественным и ясным,
Без этих тяжких облаков!
