Так нежно небо зацвело,
А майский день уж тихо тает,
И только тусклое стекло
Пожаром запада блистает.
К нему прильнув из полутьмы,
В минутном млеет позлащеньи
Тот мир, которым были мы…
Иль будем, в вечном превращеньи?
И разлучить не можешь глаз
Ты с пыльно-зыбкой позолотой,
Но в гамму вечера влилась
Она тоскующею нотой
Над миром, что, златим огнем,
Сейчас умрет, не понимая,
Что счастье искрилось не в нем,
А в золотом обмане мая,
Что безвозвратно синева,
Его златившая, поблекла…
Что только зарево едва
Коробит розовые стекла.
В запыленном плаще пророка,
с непокрытою головой,
к голубым городам Востока
пробираться узкой тропой…
Затянувши ремни сандалий,
подставляя ветру лицо…
Лишь бы пальцы мои сжимали
золотое твое кольцо.
Пусть на медном щите заката
вижу тление райских свеч.
На земле же пусть брат на брата
поднимает вражески меч!
Ах, уйти бы, уйти бы вместе,
по скалистым кручам идти! –
Не к тебе ли – моей невесте –
приведут и эти пути?
Только женской и можно лаской
сумасшедших нас возродить!
– А сегодня опять к Дамаску
И к Багдаду нужно спешить.
На Восток из твоей Европы,
между лезвий скучной войны,
проведем мы земные тропы,
городов сожженных сыны.
В запыленном плаще пророка
не сюда ли следы вели –
к голубым городам Востока,
в голубые кущи земли!
