В тумане волн и брызги серебра,
И стертые эмалевые краски…
Я так люблю осенние утра
За нежную невозвратимость ласки!
И пену я люблю на берегу,
Когда она белеет беспокойно…
Я жадно здесь, покуда небо знойно
Остаток дней туманных берегу.
А где-то там мятутся средь огня
Такие ж я, без счета и названья,
И чье-то молодое за меня
Кончается в тоске существованье…
Величавым руслом прямо в Волгу
шла другая русская река,
над ее просторами подолгу
северные стыли облака.
Путь многовековый совершая,
на ладонях синих сильных вод
бережно несла река большая
белый пассажирский пароход.
А на пароходе плыли люди,
что оставили жену и мать
для того, чтоб выйти в бой и грудью
за родную реку постоять.
Тихим вечером они запели
в лад неторопящейся реке,
не спеша,
что знали,
как умели,
на спокойном русском языке.
И о чем таком в той песне пелось,
рассказать, пожалуй, и нельзя.
Понимать ту песню не хотелось.
Слушали ее, закрыв глаза.
Как в реке, навеки отражалась
сторона родная, дом и дым,
так и эта песня начиналась
и кончалась близким и родным.
Было в ней великое значенье:
черный враг вовек не повернет
русских рек могучее теченье,
русских песен соколиный взлет.
Наступила трудная година,
только наших сил врагам не счесть.
И соединявшись воедино,
наша гордость,
благородство,
честь,
музыка, поэзия, природа,
все, чем нам отчизна дорога,
в доброй воле русского народа
двигалось
рекою
на врага.
