Я — у Земли в плену, а терем твой — Эдем,
Но мы встречаемся, Звезда моя, с тобою.
И сколько общего у нас: как ты, я нем,
А ты, как я, в реке отражена водою.
Да, знаем встречи мы, сведенные волною,
Неведомо к чему, неведомо зачем…
Мы связаны с тобой, как звучный стих поэм —
С немою скорбию, как небеса — с землею.
Как я люблю тебя, твоей любви не зная!
Как я печалюся, когда ты, угасая
В румянце утреннем, вдруг скроешься в волне!
Не видишь ты меня, но по тебе я брежу…
Не нужен я тебе, но я тобою грежу…
Ты льешь лучи на мир, а светишь только мне.
Я расскажу про Сосьву,
про Северную Сосьву.
Мне это старый манси
рассказывал со злостью.
В лесах водились лоси,
а в Сосьве жили сельди.
У манси были петли,
у манси были сети.
У манси руки ловки:
долбить умеют лодки.
А сельдь ловилась в сети.
А лоси в петлях дохли.
У дохлых лосей — запах,
но запах — не причина…
Шаман вот, жалко, запил.
Здоровый был мужчина.
Он умер с перепоя,
он умер от икоты…
И зверю нет покоя,
и людям нет охоты.
И сельдь пошла помельче.
И спирт пошел послабже.
И русский стал похуже.
Худая жизнь пошла же!
Стреляет русский лося,
а сельди солит в бочку.
Гоняет русский лошадь,
а лошадь возит почту.
А было русских редко,
а стало русских густо.
Была мансийский речка,
а стала речка — русский!
