Иванов, кто во всеоружьи
И блеске стиля, — не поэт:
В его значительном ненужьи
Биенья сердца вовсе нет.
Андрея Белого лишь чую,
Андрея Белого боюсь…
С его стихами не кочую
И в их глубины не вдаюсь…
Пастэльно-мягок ясный Бунин,
Отчетлив и приятно свеж;
Он весь осолнечен, олунен,
Но незнаком ему мятеж.
Кузмин изломан черезмерно,
Напыщен и отвратно-прян.
Рокфорно, а не камамберно,
Жеманно-спецно обуян.
Нет живописней Гумилева:
В лесу тропическом костер!
Благоговейно любит слово.
Он повелительно-остер.
Ножка, ножка-чародейка,
Глазки девицы-души,
Голубая душегрейка,-
Как вы были хороши!..
Помню, помню, как, бывало,
В зимню пору, вечерком
Свет-красотка выбегала
Погулять со мной тайком!..
Пусть журила мать-старушка,
Пусть ворчал отец седой,-
Выпорхала их резвушка
Птичкой вольной и живой.
Помню радость жданной встречи,
Нежный взгляд, невольный страх,
Помню ласковые речи
И румянец на щеках.
Помню беленькую ручку,
Перстенек из бирюзы,
Помню песню-самоучку,
Детский смех и блеск слезы.
Помню муку расставанья
И прощальный поцелуй…
Эх, молчи, воспоминанье!..
Полно, сердце, не тоскуй!..
Не вернуть тебе былого,
Стары годы не придут!
Жадных уст моих уж снова
Поцелуи не сожгут!
Ножка, ножка-чародейка,
Глазки девицы-души,
Голубая душегрейка,-
Как вы были хороши!..
