Она читает зимой Евангелье,
Она мечтает о вешнем ангеле.
Душой поэта и аполлонца
Все ожидает литавров солнца!
Умом ребенок, душою женщина,
Всегда капризна, всегда изменчива,
Она тоскует о предвесеньи,
О незабудках, о росной сени…
И часто в ложе, на пестрой опере,
Когда ей сердце мечты отропили,
Она кусает платок, бледнея, —
Дэмимонденка и лесофея!..
Ты, чья брови — как михраб, мне как божество дана,
Ты мне в сердце свет лила б — ты ведь солнце и луна.
Я к тебе — во прах у ног — как к святыне припаду,
След твой — всеблагой порог мне в любые времена.
Память о тебе — мой друг, оба мира мне — враги:
Как пошлешь ты войско мук — мне прибежище она.
Если ж невзначай войдет в сердце дума о другой,
Да сгореть мне от невзгод, — знать, моя была вина!
Не бывать в душе моей мыслей ни о ком другом, —
Я — в силках твоих кудрей, мне опасность не страшна.
То не тучи в вышине, а стеною льется дождь, —
Небо плачет обо мне, и от стонов высь черна.
Конь ли твой, лишен чутья, вдруг запнулся на пути?
Нет, во прахе — плоть моя под копытом скакуна.
И кого ж винить-то мне, что сгораю я в огне?
По моей лихой вине мне и мука суждена.
Умертвишь ли, оживишь — воля милости твоей,
О мой властелин, услышь: верен раб тебе сполна.
Я пока что жив и цел, а умру — мне быть с тобой,
Рая горнего предел для меня — обитель сна.
О Машраб, во прахе ляг на заветный тот порог,
Другом быть ее собак — счастью твоему цена!
