Ты так светла в клубящемся покрове.
Твое лицо — восходный Уротал.
В твоем дремучем чернобровье
Мой ум устало заплутал.
Ты вся — мечта коралловых уловов.
Твои уста — факирская печать.
В твоих очах, в очах лиловых,
Хотел бы сердце закачать.
А где-то плачь и грохоты орудий:
Так было встарь, так вечно будет впредь
Дай погрузиться в белогрудьи
И упоенно умереть!
Как вы могли, как вы посмели
Давать болтливый мне совет?
Да Вы в себе ль, да Вы в уме ли?
Зачем мне ваш «авторитет»?
Вы мелкий журналист и лектор,
Чья специальность — фельетон,
Как смели взять меня в свой спектор?
Как смели взять свой наглый тон?
Что это: зависть? «порученье»?
Иль просто дурня болтовня?
Ничтожества ли озлобленье
На светозарного меня?
Вы хамски поняли свободу,
Мой бывший льстец, в искусстве тля,
И ныне соблюдая моду,
Поносите Вы короля!
Прочь! Прочь! а ну Вас к Николаю!
Работайте на экс-царе!
Я так пишу, как я желаю,—
Нет прозы на моем пере!..
А Вы, абориген редакций,
Лакей газетных кулаков,
Член подозрительнейших фракций,
Тип, что «всегда на все готов»…
Вы лишь одна из грязных кочек
В моем пути, что мне до них?
И лучшая из Ваших строчек —
Все ж хуже худшей из моих!
Не только Ваш апломб пигмея,—
Апломб гигантов я презрел,
И вот на Вас, льстеца и змея,
Свой направляю самострел!
Да ослепит Вас день весенний,
И да не знают Вас века!
Вы — лишь посредственность, я — гений!
Я Вас не вижу свысока!
