Он приплыл, когда север сгустил холода

Он приплыл, когда север сгустил холода.
Брызги – жала пчелиного роя.
Вроде август, но темная нынче вода…
И над водами тучи — горою.
Свет не светит. Молчит приграничная Русь.
Берег моря открыт и пустынен…
И сказал: «Коли плачу я так и томлюсь,
Свет-то есть, да на горней вершине.
Высоко! Я же точно в колодце на дне…»
Помолился… «Господь Всемогущий,
Ты же знаешь, как здесь хорошо по весне!..»
И построил для Господа кущу
Там, где остров не так продуваем и гол,
Там, где сосны и скалы оградой…
Крест из веток смолистых,
да камень – престол,
Да в коричневой плошке – лампада…
Словно в Божьих ладонях, заснул на земле…
Буря ветры ломала о скалы…
Бездны Бога хвалили, и всюду во мгле
Тварь безликая трепетала:
Се, грядут времена!.. На вечерней заре
Только ветра порывы недужны…
Только радость на сердце о светлой поре.
Свете тихий… и воды жемчужны.
Се, грядут времена… И дробить, и колоть
Будут иноки скалы упрямо…
И отдаст просветленную новую плоть
Белый остров на белые храмы.
И когда дни настанут — пусты и черны,
И падут с неба звезды… Ликуя,
Малый камень, обломок церковной стены,
Будет петь и в огне «Аллилуйя!»
И сотрется имен и названий словарь…
Но по-прежнему верная Чуду,
«Не забуди!» — восплачет безликая тварь.
И услышит в ответ: «Не забуду».