Смотри, как на речном просторе,
По склону вновь оживших вод,
Во всеобъемлющее море
За льдиной льдина вслед плывет.
На солнце ль радужно блистая,
Иль ночью в поздней темноте,
Но все, неизбежимо тая,
Они плывут к одной мете.
Все вместе — малые, большие,
Утратив прежний образ свой,
Все — безразличны, как стихия, —
Сольются с бездной роковой!..
О, нашей мысли обольщенье,
Ты, человеческое Я,
Не таково ль твое значенье,
Не такова ль судьба твоя?
Я помню этот черный день:
Тринадцать лет тогда мне было,
В газете скорбный бюллетень
Случайно мать моя открыла.
Там: «Анна Герман умерла
От продолжительной тяжелой»…
И пустота. И навсегда
Неутешаемое горе.
Зачем ей дали умереть,
Ну отчего не сохранили?
От неизбежности сгореть
Не сберегли, не заслонили.
О, как хотелось мне тогда,
Чтоб не ее — меня забрали,
Чтоб эти песни никогда
Звучать земле не перестали.
В ней счастье первое мое,
Ей сердце вторило, ликуя,
За каждой нотою ее
Сжимаясь эхом и тоскуя.
Она ушла. Все песни стары,
Не будет новой ни одной,
И нынче бойко поп-гитары
Теснят ушедших. Но порой
Под аккомпанемент старинный,
Немодный — что с него возьмешь, —
Звучит в эфире голос дивный,
Как прежде, вызывая дрожь.
Прозрачен, чист небесный звук,
Пусть песни незамысловаты;
Стою, забывши все вокруг —
Восторг, восторг! И боль утраты…
