Не гул молвы прошел в народе,
Весть родилась не в нашем роде —
То древний глас, то свыше глас:
«Четвертый век уж на исходе, —
Свершится он — и грянет час!
И своды древние Софии,
В возобновленной Византии,
Вновь осенят Христов алтарь».
Пади пред ним, о царь России, —
И встань — как всеславянский царь!
Растет, шумит тот вихрь народной славы.
Что славные под’емлет имена.
Таким он был в свинцовый час Полтавы
И в раскаленный день Бородина.
Все тот же он под Тулой и Москвою,
Под Ленинградом, в сумрачных лесах.
Бойцы идут. У них над головою
Родные звезды в снежных небесах.
Нет, рано враг торжествовал победу, —
И сквозь пожаров дымные рога
Бойцы идут по вражескому следу.
Врезая шаг в скрипучие снега.
А враг бежит, смятенный и голодный,
Кляня судьбу проклятую свою.
А в завершенье веры всенародной
Слова вождя исполнились в бою!
Бойцы идут среди родимых пашен
Победным шагом, грозны и сильны,
И их народ зовет: гвардейцы наши,
Любимые, суровые сыны.
Вы к нам пришли, чтоб нас освободили,
Сожгли врага в железных битв огне…
Кровавей нет и нет прекрасней были.
И нет святее правды наших дней!
Идут бойцы, их губы крепко сжаты.
Лежит на Запад огненный поход,
Их движет месть — безжалостный вожатый
И вражьих дел великий счет ведет!
Пускай смертельным будет каждый выстрел.
Пощады нет — и все стоят на том —
Пусть враг гниет в осенних палых листьях,
Пускай лежит с набитым снегом ртом!
Пощады нет, и, мстя, мы твердо знаем —
Она пройдет — смертельная пурга,
Последний залп над Рейном и Дунаем
Сразит на смерть последнего врага.
