На камень жизни роковой
Природою заброшен
Младенец пылкий и живой
Играл — неосторожен,
Но Муза сирого взяла
Под свой покров надежный,
Поэзии разостлала
Ковер под ним роскошный.
Как скоро Музы под крылом
Его созрели годы —
Поэт, избытком чувств влеком,
Предстал во храм Свободы —
Но мрачных жертв не приносил,
Служа ее кумиру, —
Он горсть цветов ей посвятил
И пламенную лиру.
Еще другое божество
Он чтил в младые лета —
Амур резвился вкруг него
И дани брал с Поэта.
Ему на память стрелку дал,
И в сладкие досуги
Он ею повесть начертал
Орфеевой супруги.
И в мире сем — как в царстве снов —
Поэт живет, мечтая —
Он так достиг земных венцов
И так достигнет Рая…
Ум скор и сметлив, верен глаз,
Воображенье — быстро…
А спорил — в жизни только раз —
На Диспуте Магистра.
У меня зазвонил телефон .
То не слон говорил. Что за стон!
Что за буря и плач! И гудки!
И щелчки, и звонки. Что за тон!
Я сказал:— Ничего не слыхать.—
И в ответ застонало опять,
Загудело опять, и едва
Долетали до слуха слова:
— Вам звонят из Уфы.— Перерыв.—
Плохо слышно, увы.— Перерыв.—
Все архивы Уфы перерыв,
Не нашли мы, а вы?— Перерыв.
— Все труды таковы,— говорю,—
С кем, простите, сейчас говорю?
— Нет, простите, с кем мы говорим?
В прошлый раз говорили с другим!
Кто-то в черную трубку дышал.
Зимний ветер ему подвывал.
Словно зверь, притаясь, выжидал.
Я нажал рычажок — он пропал.
