Собака спала перед хижиной; волк ее увидел, схватил и хотел сожрать.
Попросила собака отпустить ее на этот раз.
«Сейчас я худая и тощая, — говорила она, — но у моих хозяев скоро будет свадьба, и если ты меня сейчас отпустишь, то потом сожрешь пожирнее». Поверил волк и пока отпустил ее. Но когда он вернулся через несколько дней, то увидел, что собака спит теперь на крыше; стал он ее звать, напоминая об их уговоре, но собака отвечала:
«Ну, любезный, если ты еще раз увидишь, что я сплю перед домом, то уж до свадьбы не откладывай!»
Мораль басни:
Так и разумные люди, раз избежав опасности, остерегаются ее потом всю жизнь.
Наши лиры заржавели
от дымящейся крови,
разлученно державили
наши хмурые брови.
И теперь перержавленной лирою
для далеких друзей я солирую:
«Бег тех,
чей
смех,
вей,
рей,
сей
снег!
Тронь струн
винтики,
в ночь лун,
синь, теки,
в день дунь,
даль, дым,
по льду
скальды!»
Смеяв и речист,
смеист и речав,
стоит словочист
у далей плеча.
Грозясь друзьям усмешкою веселой,
кричу земли далеким новоселам:
«Смотри-ка пристально —
ветров каприз стальной:
застыли в лоске
просты полоски,
поем и пляшем
сиянье наше,
и Север ветреный,
и снег серебряный,
и груди радуг,
игру и радость!
Тронь струн
винтики,
в ночь лун,
синь, теки,
в день дунь,
даль, дым,
по льду
скальды!»
