Пока с восторгом я умею
Внимать рассказу славных дел,
Любовью к чести пламенею
И к песням муз не охладел,
Покуда русский я душою,
Забуду ль о счастливом дне,
Когда приятельской рукою
Пожал Давыдов руку мне!
О ты, который в пыл сражений
Полки лихие бурно мчал
И гласом бранных песнопений
Сердца бесстрашных волновал!
Так, так! покуда сердце живо
И трепетать ему не лень,
В воспоминаньи горделиво
Хранить я буду оный день!
Клянусь, Давыдов благородный,
Я в том отчизною свободной,
Твоею лирой боевой
И в славный год войны народной
В народе славной бородой!
В давней юности, бывало,
лишь гармошку разверну,
заведёт тихонько мама
заговорочку одну:
«Поиграйте,
поиграйте:
вы умеете играть.
Вы умеете расстраивать
и успокаивать».
Сердце с сердцем
в такт забьётся,
грусть отбрасывается.
Что-то нынче не поётся,
не выплясывается!
Я гармошку взять не смею,
чтобы выгнуть,
как дугу,
я расстраивать умею –
успокоить не могу.
Не оврагом,
не долиной
до тебя дойдя едва,
не могу сказать повинно
я утешные слова.
Порох в воздухе витает,
опыляет все цветы.
Понимания хватает,
не хватает доброты.
Словно разом
светлый дар свой
мы забыли до поры.
На планете государства
полыхают, как костры.
Стало реже,
стало строже
время ласку разрешать.
Научился я тревожить,
разучился утешать.
