Быть в стороне, как я, — удел невежд.
Но слышу про тебя и про Киклады,
Как домосед, исполненный надежд
Узреть в морях коралловые клады.
Да, ты был слеп, но пелену Зевес
Сорвал, открыв тебе простор небесный.
Пан пеньем пчел звучать заставил лес.
Из пены Посейдон шатер чудесный
Тебе соткал. На берег темноты
Свет хлынул, пропасти — травою сочной
Оделись, и трояким зреньем ты
Раскрытье утра видел в час полночный.
Не так ли Артемиды властный взгляд
Пронзал три царства: небо, землю, ад?
Перевод В.Потаповой
Жизнь после смерти есть. Я умерла
и вот попала в вечность – город вечный.
Теперь я знаю, что скрывала мгла
последняя и что сказал мне встречный,
последний в жизни той, когда осуждена
была я на Эдем, который не заслужен,
не выстрадан моим безверием досужим –
ни этот грозный зной, ни эта тишина.
А встречный говорил, что соль крута в раю,
где персик да инжир свисают с ветки каждой,
что буду мучиться неутолимой жаждой –
хоть плоть свою сожгла, чем душу напою?
Живу внутри стиха, где между строк – песок,
где юный Яаков – рубашка цвета хаки –
с Рахелью обнялся – их караулят маки,
и чёрный автомат, как пёс, лежит у ног.
Зачем я в бестелесности моей,
предвидя и в раю явленье Амалека,
в больную даль гляжу, где больше полувека
жила, не зная, что в раю больней.
