На Голгофе, Матерь Божья,
Ты стояла у подножья
Древа Крестного, где был
Распят Сын Твой, и, разящий,
Душу Матери скорбящей
Смертной муки меч пронзил.
Как Он умер, Сын Твой нежный,
Одинокий, безнадежный,
Очи видели Твои…
Не отринь меня, о Дева!
Дай и мне стоять у Древа,
Обагренного в крови,
Ибо видишь — сердце жаждет
Пострадать, как Сын Твой страждет.
Дева дев, родник любви,
Дай мне болью ран упиться,
Крестной мукой насладиться,
Мукой Сына Твоего;
Чтоб, огнем любви сгорая,
И томясь, и умирая,
Мне увидеть славу рая
В смерти Бога моего.
Тихо пело время… В мире ночь была
Бледной лунной сказкой ласкова, светла…
В небе было много ярких мотыльков,
Быстрых, золотистых, майских огоньков…
Искрами струился месяц в водоем,
И в безмолвном парке были мы вдвоем…
Ты и я, и полночь, звездный свет и тьма
Были как созвучья вечного псалма…
И земля и небо были, как венец,
Радостно замкнувший счастье двух сердец…
Онемело время… В мире вновь легла
Поздняя ночная тишь и полумгла…
Искрились пустынно звезды в тишине,
И пустынно сердце плакало во мне…
Был, как сон могильный, скорбен сон долин,
И в заглохшем парке плелся я один.
На глухих дорогах мертвенно белел,
Пылью гробовою, бледный лунный мел…
В небе было много белых мотыльков,
Медленных, холодных, мертвых огоньков…
