О, Винчи, ты во всем — единый:
Ты победил старинный плен.
Какою мудростью змеиной
Твой страшный лик запечатлен!
Уже, как мы, разнообразный,
Сомненьем дерзким ты велик,
Ты в глубочайшие соблазны
Всего, что двойственно, проник.
И у тебя во мгле иконы
С улыбкой Сфинкса смотрят вдаль
Полуязыческие жены,—
И не безгрешна их печаль.
Пророк, иль демон, иль кудесник,
Загадку вечную храня,
О, Леонардо, ты — предвестник
Еще неведомого дня.
Смотрите вы, больные дети
Больных и сумрачных веков
Во мраке будущих столетий
Он, непонятен и суров,—
Ко всем земным страстям бесстрастный,
Таким останется навек —
Богов презревший, самовластный,
Богоподобный человек.
Опричник, сына своего
Пошли в Афганистан.
В Мадриде что? Там ничего,
Там лондонский туман.
Сидят и спорят столько лет
Про хельсинскую блажь.
Охрану дай и дай совет
И пусть свершит вояж.
В Мадриде просидит штаны,
А там бы он копнул.
Опричник, голова страны,
Пошли его в Кабул.
А то смутят правами ум,
Забудет и отца,
Как Аллилуева, под шум,
Махнет из-под венца.
А ты и мудр, ты и вещ,
Все расскажи ему
Про Прагу и про Будапешт,
Про польскую чуму.
Ну, что тебе, скажи, Кабул,
Ты три страны сразил.
Опричник, стар ты и сутул,
А сын твой полон сил.
Как англичане, просидим
Там восемьдесят лет,
Зря церемонишься ты с ним,
Мадрид – один лишь вред.
