Листок иссохший, одинокой,
Пролетный гость степи широкой,
Куда твой путь, голубчик мой?-
«Как знать мне! Налетели тучи,
И дуб родимый, дуб могучий
Сломили вихрем и грозой.
С тех пор, игралище Борея,
Не сетуя и не робея,
Ношусь я, странник кочевой,
Из края в край земли чужой;
Несусь, куда несет суровый,
Всему неизбежимый рок,
Куда летит и лист лавровый
И легкий розовый листок!»
Филипп Иваныч Буц
был ленинградский немец,
любитель всех искусств,
наивный, как младенец.
Любительски творя,
изящный, хрупкий, тихий,
жил в глубине двора
за лютеранской кирхой.
Да нет же! нет! постой! —
не кирха, а костел
святой Екатерины.
И хоть на карте мира —
один и тот же пункт,
но в панораме детства —
совсем не там, а тут:
совсем другое место.
Был тоже снег, февраль
иль праздник новогодний.
Волшебный был фонарь
и сам он, — старомодный
волшебник, что решил
от жизни не зависеть.
С ним до войны дружил
отец мой, живописец.
Филипп Иваныч был
так живописи предан,
собой не дорожил —
своим автопортретом.
Он, как фонарь, горит…
Да вот в годину бедствий
и тот портрет погиб
с оригиналом вместе.
Филипп Иваныч Буц…
Кого позвать на помощь?
Ведь сам я, как ни бьюсь,
могу так мало вспомнить!
Филипп Иваныч Буц
был худощав, как скрипка…
Футляр от скрипки пуст.
Февральский снег искрится.
Скрипит на Невском снег.
Полно людей на Невском.
Но некоторых — нет.
И пусто свято место.
