Мальчишкой в серой кепочке остаться,
самим собой, короче говоря.
Меж правдою и вымыслом слоняться
по облетевшим листьям сентября.
Скамейку выбирая, по аллеям
шататься, ту, которой навсегда
мы прошлое и будущее склеим.
Уйдем — вернемся именно сюда.
Как я любил унылые картины,
посмертные осенние штрихи,
где в синих лужах ягоды рябины,
и с середины пишутся стихи.
Поскольку их начало отзвучало,
на память не оставив ничего.
Как дождик по карнизу отстучало,
а может, просто не было его.
Но мальчик был, хотя бы для порядку,
что проводил ладонью по лицу,
молчал, стихи записывал в тетрадку,
в которых строчки двигались к концу.
Благоговею я пред девой,
Когда, полна поэзии святой,
Она волшебною рукой
Разбудит спящие напевы.
И звуки чудные толпою полетят:
То громом торжества октавы загремят,
То переходят в стон и ропот злополучья,
То вдруг сливаются в широкие созвучья,
И тянется аккордов длинный ряд,
Друг друга жалобней, сильней, могучей!..
Как много для меня их стоны говорят!
Не золотом, но чувствами богат,
Я весь сочувствую гармонии кипучей.
А кроткое небес сапфирное стекло
Передо мной так теплится светло…
Тогда мой дух горит от вдохновений,
Уста дрожат неведомым стихом;
И я готов, упавши на колени,
Пред девой мирру жечь при звуках песнопений,
Как пред цветущим божеством.
