Сегодня мы исполним грусть его —
Так, верно, встречи обо мне сказали,
Таков был лавок сумрак. Таково
Окно с мечтой смятенною азалий.
Таков подьезд был. Таковы друзья.
Таков был номер дома рокового,
Когда внизу сошлись печаль и я,
Участники похода такового.
Образовался странный авангард.
В тылу шла жизнь. Дворы тонули в скверне,
Весну за взлом судили. Шли к вечерне,
И паперти косил повальный март.
И отрасли, одна другой доходней,
Bздымали крыши. И росли дома,
И опускали перед нами сходни.
Что-то я с горечью подмечаю:
Стали со мною излишне дружны
Разные праздные краснобаи,
Бумагомараки и болтуны.
Вспомнилась юность: как бились с врагами.
Каждый шел к подвигу, лез на рожон!
И был я друзьями-фронтовиками,
Не модными франтами окружен.
Скольким сердца пулеметом прошило!
Скольких по свету развеяло прах!
Снегом забвения запорошило
Их обелиски в далеких полях.
Отбушевали ребята, отпели…
И в отвоеванной мирной тиши
Те, кто в тылах робко прятались в щели,
Вышли на важные рубежи.
Поле их «битвы» — паркет да застолье.
Как мне таких от души уважать?
Чокаться рюмками — дело простое.
Речи держать — не врагов отражать!
Нет интереса к пустым разговорам.
Слишком круты были годы борьбы.
Тянет в глубинку — к шоферам, к шахтерам,
К пахарям, к людям непраздной судьбы.
