Этот день — как зима, если осень причислить к зиме,
и продолжить весной, и прибавить холодное лето.
Этот день — словно год, происходит и длится во мне,
и конца ему нет. О, не слишком ли долго все это?
Год и день, равный году. Печальная прибыль седин.
Развеселый убыток вина, и надежд, и отваги.
Как не мил я себе. Я себе тяжело досадил.
Я не смог приручить одичалость пера и бумаги.
Год и день угасают. Уже не настолько я слеп,
чтоб узреть над собою удачи звезду молодую.
Но, быть может, в пространстве останется след,
или вдруг я уйду — словно слабую свечку задую.
Начинаются новости нового года и дня.
Мир дурачит умы, представляясь блистательно новым.
Новизною своей Новый год не отринет меня
от медлительной вечности меж немотою и словом.
О, звон плывёт, О, звон поёт
Над мрачной пустошью глухой,
Вечерня с берега несёт
Благословенье и покой,
Да будут житницы полнее!
О перезвон! О Eleison!
Колокола из Монтерея!
О, звон гремит, О, звон гудит
Среди равнин и крепких стен,
По трубам голос его мчит,
Не повторяя свой рефрен,
На рынке, в храме всё слабея!
Хрустальный звон! Печальный звон!
Прощальный звон из Монтерея!
О, звон, что вмиг, кругом поник,
Вернись, верни, все снова ждут:
Не изувера ярый крик,
Не строгой веры страшный суд, —
Любовь Его верни скорее,
О перезвон! О Eleison!
Колокола из Монтерея!
