— Мама, а чем отличаются настоящие художники от детей, которые просто так рисуют?
— Ну понимаешь, — задумалась мама, — у настоящих художников… это… раскрепощение цвета и это… многослойность выпуклости.
— Понятно, — сказала Оля.
Но маме стало понятно, что Оле ничего не понятно. Потому что
Оля всегда говорила «понятно», когда ничего не понимала.
— В общем, картины настоящих художников висят в Третьяковской галерее, — сказала мама.
И пошла на кухню варить макароны.
— Подумаешь, — сказала Оля.
Оля нарисовала папу и положила рисунок в карман куртки. Потом она пришла в Третьяковскую галерею и сдала куртку в гардероб. И позвонила маме.
— Мама, моя картина уже висит в Третьяковской галерее. Значит, я настоящий художник, и мне не надо больше ходить в художественную школу.
— Нет, надо, — не согласилась мама.
— Но ты же сама говорила! — стала возмущаться Оля.
— Если твоя картина висит в Третьяковской галерее, то тебе надо работать в художественной школе учительницей.
И Оля стала работать в художественной школе учительницей.
И в мае в гардеробе Третьяковской галереи висело сто двадцать курток. Хотя на улице было очень тепло, и в куртках уже никто не ходил.
И все дети в художественной школе, где работала Оля, стали считаться настоящими художниками.
