Когда бы медлительным жалом
Избыть эту страшную боль…
Послушай: холодный, усталый —
Позволь замолчать мне, позволь!..
Я знаю: в узоры гранаты
Разнизаны волей, но чьей?
И кем так мучительно сжаты
Фасады немых кирпичей?..
Всё арки, всё тёмные арки…
Как жутко от этих аркад!
Единственный, может быть, яркий
Мой миг не вернётся назад.
Да полно: ужели случилось
Вот так вот, блаженно, точь-в-точь?..
А если всё это приснилось
В тяжёлую, душную ночь?
О маятник, аспид железный,
Тягуч твой постылый вояж!..
И днём мы над тусклою бездной,
И ночью над нами она ж!..
Мы останемся на чьих-то негативах…
непроявленных, проявленных —
нам не представленных.
Как мы там непринужденны и красивы…
непосредственны, посредственны,
без слов приветственных.
Кто-то нас запечатлеет – пожалеет.
Мы останемся…
достанемся какому-то альбому.
Кто-то поинтересуется…
Тасуются наши лица
с небылицей нам неведомого дома.
Наши жесты… так понятны и уместны
только нам…
как пацанам их незашитые карманы.
Будем жить… себя б самих не пережить —
декорации к случайным ситуациям,
безликие шаманы.
А потом случайный гость возьмёт альбом,
с любопытством и бесстыдством
за глядясь, на это фото.
И хозяин, отвечая,
упираясь в руку лбом,
вдруг замнётся, улыбнётся,
скажет: «Я не помню кто это… —
кто-то…»
