На сотни верст, на сотни миль,
На сотни километров
Лежала соль, шумел ковыль,
Чернели рощи кедров.
Как в первый раз я на нее,
На Родину, глядела.
Я знала: это все мое —
Душа моя и тело.
Белым камнем тот день отмечу,
Когда я о победе пела,
Когда я победе навстречу,
Обгоняя солнце, летела.
И весеннего аэродрома
Шелестит под ногой трава.
Дома, дома — ужели дома!
Как все ново и как знакомо,
И такая в сердце истома,
Сладко кружится голова…
В свежем грохоте майского грома —
Победительница Москва!
Бросая в окна дождевые капли,
он ходит
по притихшему селу.
И, может, он
в две костяные сабли
согнул рога бодливому козлу.
То сломит сук,
то с ели шишку скинет,
поставит в небе тучу
на попа.
И вслед ему
берёзы,
как рабыни,
сгибаются в подобии серпа.
Мы ночь не спим.
Мы слушаем, как ветер
раскачивает сосны за окном,
в трубе зевает
и на крыше метит
листы железа громким кулаком.
И лишь кузнец
могучего закваса,
кузнец,
что в пальцах враз согнёт пятак,
мнёт сталь кувалдой
и хохочет басом,
как запорожский репинский казак,
затылком бритым
придавив ладони,
привыкшие приподымать пуды,
храпит,
как будто на губной гармони
берёт густые,
низкие лады.
С него сползает одеяло на пол,
и грудь с курчавым волосом видна…
И вовсе не от ветра,
а от храпа
в бараке содрогается стена!
