Кто ходит, кто бродит за прудом в тени?..
Седые туманы вздыхают.
Цветы, вспоминая минувшие дни,
холодные слезы роняют.
О сердце больное, забудься, усни…
Над прудом туманы вздыхают.
Кто ходит, кто бродит на той стороне
за тихой, зеркальной равниной?..
Кто плачет так горько при бледной луне,
кто руки ломает с кручиной?
Нет, нет… Ветерок пробежал в полусне…
Нет… Стелится пар над трясиной…
О сердце больное, забудься, усни…
Там нет никого… Это — грезы…
Цветы, вспоминая минувшие дни,
роняют холодные слезы…
И только в свинцовых туманах они —
грядущие, темные грозы…
(Девятая симфония)
Когда она внезапно родилась,
Из глухоты клокочущей оформясь,
Вся мерзость подалась,
Теряя власть.
И скрипнула, как отказавший тормоз,
И осеклась.
Наивный и глухой,
Он не спросил, откуда эти скрепы,—
Он их крушил и рассыпал трухой!
Да, я глухой, но, люди! вы же — слепы!
Он прорубал глаза им — да прозрят!
Не ведая преграды и помехи,
Он прокатился,
грозовой разряд,
Людей раскалывая, как орехи.
И оказалось — радость в них жила,
Она всегда скрывалась в их основе.
И оказалось — радость тяжела,
Как в атоме — ядро, как правда — в слове!
Раскрыл.
Взорвал.
Симфонией назвал.
И мир притих,
как будто виноватый…
Над ним вставал,
Вскипал
Девятый вал,
Не гибелью, но радостью чреватый!
