Успокой смятенный духъ,
И крушасъ не сгарай!
Не тревожь меня пастухъ,
И въ свирѣль не играй!
Я и такъ тебя люблю, люблю мой свѣтъ,
Ни чево тебя миляй, ни чево лутче нѣтъ.
Мысли всѣ мои къ тебѣ,
Всеминутно хотятъ;
Серце отнялъ ты себѣ;
Очи къ серцу летятъ.
Ты изъ памяти моей не выходишъ вонъ;
Всякую тебя мнѣ ночь представляетъ сонъ.
Но въ мечтѣ, не съ сей судьбой,
Представляется мнѣ;
Я цалуяся съ тобой,
Обнимаюся во снѣ,
Я во снѣ тебя въ шелашъ сама зову:
Успокой смятенный духъ; будетъ то на яву!
Прошумели дожди и столбами ушли
От реки голубой на равнины земли.
И опять тихий путь в берегах без конца
Вдаль уносит меня, молодого пловца.
Уж и как же ты, даль, на Руси далека!
Уж не будет ли жизнь для меня коротка?
Вон по берегу в гору бредет человек.
Видно, стар, видно, нищ, видно, ходит весь век.
А видал ли края, все ль концы исходил,
Как в последнюю гору поплелся без сил?
Так бери ж и меня, заповедная даль!
Схороню я в тебе вековую печаль.
Уж и как же, печаль, на Руси ты крепка!
Вихрем в песню впилась волгаря-бурлака.
И несешь, и томишь, обнимаешь, как мать,—
Видно, век свой с тобою и мне вековать.
Так пускай же вдали опечалюсь за всех,
Чтобы вспыхнул за мной оживляющий смех,
Чтобы песня взвилась огневая за мной
Над великой, скорбящей моею страной.
