Обезьяна-стихотворец

Пришла кастальских вод напиться обезьяна,
Которые она кастильскими звала,
И мыслила, сих вод напившися допьяна,
Что, вместо Греции, в Ишпании была,
И стала петь, Гомера подражая,
Величество своей души изображая.
Но как ей петь!
Высоки мысли ей удобно ли иметь?
К делам, которые она тогда гласила,
Мала сей твари сила:
Нет мыслей; за слова приняться надлежит.
Вселенная дрожит,
Во громы громы бьют, стремятся тучи в тучи,
Гиганты холмиков на небо мечут кучи,
Горам дает она толчки.
Зевес надел очки
И ноздри раздувает,
Зря пухлого певца,
И хочет истребить нещадно до конца
Пустых речей творца,
Который дерзостно героев воспевает.
Однако, рассмотрев, что то не человек,
Но обезьяна горделива,
Смеяся, говорил: «Не мнил во весь я век
Сему подобного сыскать на свете дива».[1]
[1]Обезьяна-стихотворец. Впервые — СЧ, 1763, апрель, стр. 244. Обращена против Ломоносова. В «Сочинениях» Ломоносова, изданных в 1751 и 1757 гг., в первой оде была дважды допущена опечатка: «кастильская роса» вместо «кастальская». Кастальский источник, посвященный Аполлону и музам, находился, согласно греческим преданиям, у подножия горы Парнас; переносно: источник поэзии, вдохновения.
Кастильский — испанский.
И стала петь, Гомера подражая — намек на изданные в 1757 г. две песни героической поэмы Ломоносова «Петр Великий». Глагол «подражать» Сумароков употреблял не с дательным, а с винительным падежом.
Зря пухлого певца — видя Ломоносова.
Год написания: 1763