Tуманский прав, когда так верно вас
Сравнил он с радугой живою:
Вы милы, как она, для глаз
И как она пременчивы душою;
И с розой сходны вы, блеснувшею весной:
Вы так же, как она, пред нами
Цветете пышною красой
И так же колетесь, Бог с вами.
Но более всего сравнение с ключом
Мне нравится — я рад ему сердечно:
Да, чисты вы, как он, и сердцем и умом,
И холодней его конечно.
Сравненья прочие не столько хороши;
Поэт не виноват — сравненья неудобны.
Вы прелестью лица и прелестью души,
К несчастью, бесподобны.
Из Катри Вала
Ветер нес мои приветы и вести
всем идущим за солнцем – на восток и на запад.
Сотни лет
жизнью караванов
в желтом гневе пустыни был я.
Но сила былая
уходит:
гаснет живое дыханье
в стране смерти.
Тихо шурша,
упругие кольца барханов
обвили меня и застыли
мертвым бескрайним морем.
Надо мной закружили
черные смерчи…
Паук пустыни – детище смерти –
не спеша плел тенета…
Годы мчались…
Сады мои, сады!
Остались от вас лишь немые стоны.
О странники, странники!
До караванов
не доносится голос мой:
он затих под саваном желтым.
Родник мой, родник! –
Синий глаз глубин, – ты меркнешь…
Но чу!.. Словно во сне,
под расплавленным гневом песков,
в глубине
серебристые всплески моего родника
вновь послышались…
Этот плеск –
мой смех над смертью.
