Первый признак умного человека — с первого взгляда знать, с кем имеешь дело, и не метать бисера…
Я далёк от того, чтобы восхищаться всем, что вижу вокруг себя; как писатель я огорчён…, многое мне претит, но клянусь вам моей честью – ни за что в мире я не хотел бы переменить Родину, или иметь иную историю, чем история наших предков, как её нам дал Бог.
В миг, когда любовь исчезает, наше сердце ещё лелеет её воспоминание.
Истинное воображение требует гениального знания.
Воспитатель должен себя так вести, что6ы каждое движение его воспитывало, и всегда должен знать, чего он хочет в данный момент и чего он не хочет. Если воспитатель не знает этого, кого он может воспитывать?
Разберись, кто прав, кто виноват, да обоих и накажи.
Первая любовь всегда является делом чувствительности. Вторая — делом чувственности.
Прекрасное должно быть величаво…
Говорят, что несчастия хорошая школа; может быть. Но счастия есть лучший университет.
Скука есть одна из принадлежностей мыслящего существа.
Все женщины прелестны, а красоту им придает любовь мужчин.
Что ни говори, а любовь без надежд и требований трогает сердце женское вернее всех расчетов обольщения.
Безответная любовь не унижает человека, а возвышает его.
Научить человека быть счастливым — нельзя, но воспитать его так, чтобы он был счастливым, можно.
Любовь — это восхитительный обман, на который человек соглашается по доброй воле.
Нравственные поговорки бывают удивительно полезны в тех случаях, когда мы от себя мало что можем выдумать себе в оправдание.
Поэзия, прости господи, должна быть глуповата.
Я, конечно, презираю отечество мое с головы до ног — но мне досадно, если иностранец разделяет со мной это чувство.
Отказаться от риска — значит отказаться от творчества.
Кто жил и мыслил, тот не может в душе не презирать людей.
Привычка свыше нам дана:
Замена счастию она.
Ах, обмануть меня не трудно!..
Я сам обманываться рад!
И с каждой осенью я расцветаю вновь.
Счастье можно найти лишь на проторенных дорогах.
Книги — это переплетенные люди.
Себя как в зеркале я вижу,
но это зеркало мне льстит.
Под старость жизнь такая гадость…
Мне грустно и легко; печаль моя светла;
Печаль моя полна тобою.
На свете счастья нет, но есть покой и воля.
Тонкость не доказывает еще ума. Глупцы и даже сумасшедшие бывают удивительно тонки.
Где нет любви, там нет веселий.
Переводчики — почтовые лошади просвещения.
Наука сокращает нам опыты быстротекущей жизни.
Повторенное острое слово становится глупостью.
Он чином от ума избавлен.
Не продаётся вдохновенье,
Но можно рукопись продать.
Говорят, что несчастие хорошая школа; может быть. Но счастие есть лучший университет. Оно довершает воспитание души, способной к доброму и прекрасному.
Уважение к минувшему — вот черта, отличающая образованность от дикости.
Народ требует сильных ощущений, для него и казни — зрелище.
Односторонность есть пагуба мысли.
Толпа жадно читает исповеди, записи etc., потому что в подлости своей радуется унижению высокого, слабостям могущего. При открытии всякой мерзости она в восхищении. Он мал, как мы, он мерзок, как мы! Врете, подлецы: он и мал и мерзок не так, как вы, — иначе!
Разум неистощим в соображении понятий, как язык неистощим в соединении слов.
Ох, лето красное! любил бы я тебя,
Когда б не зной, да пыль, да комары, да мухи.
Зачем кусать нам груди кормилицы нашей; потому что зубки прорезались?
Что слава? — Яркая заплата
На ветхом рубище певца.
Страсть к игре — самая сильная из страстей.
Никогда не забывай умышленной обиды, — будь немногословен или вовсе смолчи и никогда не отвечай оскорблением на оскорбление.
Никогда не делай долгов; лучше терпи нужду; поверь, она не так ужасна, как кажется, и, во всяком случае, она лучше неизбежности вдруг оказаться бесчестным или прослыть таковым.
Я деньги мало люблю, но уважаю в них единственный способ благопристойной независимости!
Вдохновение нужно в поэзии, как в геометрии.
На лицах дерзость, в сердце страх.
Вдохновение — это умение приводить себя в рабочее состояние.
С некоторого времени Северо-Американские Штаты обращают на себя в Европе внимание людей наиболее мыслящих. Не политические происшествия тому виною: Америка спокойно совершает свое поприще, доныне безопасная и цветущая, сильная миром, упроченным ей географическим ее положением, гордая своими учреждениями.
Почитай поэзию — доброй умной старушкою, к которой можно иногда зайти, чтоб забыть на минуту сплетни, газеты и хлопоты жизни, повеселиться ее милым болтаньем и сказками; но влюбиться в нее — безрассудно.
Блажен лишь тот, кто поутру имеет стул без принужденья,
Тому и пища по нутру и все доступны наслажденья.
Тебе придется иметь дело с людьми, которых ты еще не знаешь. С самого начала думай о них все самое плохое, что только можно вообразить: ты не слишком сильно ошибешься.
Драматического писателя должно судить по законам, им самим над собою признанным.
О, если б голос мой умел сердца тревожить! Почто в груди моей горит бесплодный жар и не дан мне судьбой витийства грозный дар?
Надо было прибавить (не в качестве уступки, но как правду), что правительство все еще единственный европеец в России. И сколь бы грубо и цинично оно ни было, от него зависело бы стать сто крат хуже. Никто не обратил бы на это ни малейшего внимания.
Вот здесь лежит больной студент;
Его судьба неумолима.
Несите прочь медикамент:
Болезнь любви неизлечима!
Даже люди, выдающие себя за усерднейших почитателей прекрасного пола, не предполагают в женщинах ума, равного нашему, и, приноравливаясь к слабости их понятия, издают ученые книжки для дам, как будто для детей.
Должно стараться иметь большинство на своей стороне: не оскорбляйте же глупцов.
Поэзия выше нравственности — или по крайней мере совсем иное дело.
Чем меньше женщину мы любим
Тем больше нравимся мы ей
Тем ее быстрее губим
Средь обольстительных сетей
Люди никогда не довольны настоящим и, по опыту имея мало надежды на будущее, украшают невозвратимое минувшее всеми цветами своего воображения.
Любви все возрасты покорны.
Как материал словесности, язык славяно-русский имеет неоспоримое превосходство перед всеми европейскими.
Мы все учились понемногу чему-нибудь и как-нибудь.
Неуважение к предкам есть первый признак безнравственности.
Но я, любя, был глуп и нем.
