Сатирик и поэт любовный,
Наш Аристип и Асмодей,
Ты не племянник Анны Львовны,
Покойной тетушки моей.
Писатель нежный, тонкий, острый,
Мой дядюшка — не дядя твой,
Но, милый,- музы наши сестры,
Итак, ты все же братец мой.
Так часто в памяти всплывают,
Событий столько открывают
Те дни полсотни лет назад,
Я их во сне увидеть рад.
Когда я был совсем мальчишкой
И не страдал ещё одышкой,
Мы жили в солнечном Крыму,
Я так привык уже к нему,
Однако мама вдруг решила,
(Быть может в чём-то согрешила),
Уехать в дальнюю страну,
У туч где солнышко в плену.
Мы переехали жить в Ригу,
Писать об этом можно книгу.
Я помню: серые дома
И узких улиц полутьма,
Я помню серость настроений
Средь грустных сереньких творений,
С чудесной Ялтой не сравнить,
Как в этой Риге можно жить?
Все на латышском разговоры
И на тебя с усмешкой взоры,
Но если ходишь не спеша,
Тебя сочтут за латыша.
Я в серости недолго прожил,
Число друзей своих умножил,
Пешком весь город обошёл
Всё ж вдохновение нашёл.
В домах — корнях средневековья,
Где проливалось многокровье,
Где шпили устремившись ввысь,
С дождём и тучами слились.
Там узких улочек сплетенье,
Всё вызывало вдохновенье.
Опавших листьев круговерть
И крепостей святая твердь.
Ну а когда в снегах укрылась,
В сугроб вся Рига превратилась .
Я встал на лыжи в первый раз,
…Из ямы вылез через час.
Всю школу обогнал я вскоре
По лыжным гонкам на просторе,
Был пьедесталом удивлён-
Такой рижанам внёс урон.
Весной врата на рижском взморье,
Как в сказке, прямо лукоморье.
Вот только мудрого кота
Я не нашёл, открыв врата.
Сосновый лес, песок, черника,
В лесу хор песен, детских криков,
И дятел в ствол сосны стучит.
Так долго в памяти звучит.
Все латыши дружили с нами,
Прыжки на Лиго через пламя,
Все танцы вместе, шашлыки,
Хоть и не знаешь языки.
Как жаль, что прожил в Риге мало,
Душа ведь много там узнала,
И сердце часто так стучит,
Коль песня юности звучит.
