Кабы мне теперь
Да в деревне жить,
Да не стал бы я
Ни о чем тужить.
Кабы мне теперь
Да залечь на печь,
Да не стал бы я
Все куда-то бечь.
Да отменный век
Был бы мне сужден.
Жил бы я тогда,
Не считая ден.
Кружева-слова
Сам собой плелись,
А густые щи
Сами в рот лились.
Я б гулять ходил
Только в огород,
Репа, хрен да лук –
Прыг! – да прямо в рот!
Глядь-поглядь оттоль,
А оттоль досель –
Молоко-река,
Берега-кисель!
А по вечерам
Опосля кина
Все б ходили зреть
Да на Тряпкина…
Увидав мертвым славного Патрокла —
он был так молод, храбр и полон силы, —
заплакали и кони грозного Ахилла;
бессмертные, они негодовали
перед деяньем смерти, и в своей печали
копытом били землю, головой качали,
великолепной гривой потрясали
над бездыханным, чья душа умолкла
и дух угас. Несчастного Патрокла
уже коснулся тлен. Всего лишен,
он вновь в великое Ничто от жизни отрешен.
И Зевс увидел, как они огорчены.
«Возможно, что тогда, на свадьбе у Пелея,
я поступил бездумно; не жалея,
я отдал вас на землю, бедные мои.
Что делать вам, бессмертным, средь сынов земли,
игрушек жалких в вечной воле рока?
Для вас нет смерти бедственного срока,
но в беды преходящие и вы вовлечены
людьми и муки их напрасно разделять должны».
Однако над бедою неизбывной смерти
льют слезы благородства кони эти.
