Рабочие-други, наш радостен труд
Финляндии, матери нашей.
Мы мерим глубины озер и запруд,
Мы правим ремесла и пашем.
Упорным трудом
Мы ставим ей дом,
Чтоб мать не осталась на месте пустом,
В нужде не увяла,
Не стала рабой,
От нас получала
Свой хлеб и покой.
Рабочие-други, наш радостен труд
Финляндии, матери нашей.
Прекрасная мать в лучезарной красе
Нас крепко к груди прижимает,
И сердца биенья мы слушаем все,
Лишь только борьба затихает.
Чтоб долг отплатить,
Добро отдарить, —
Мать в жемчуг и в золото надо рядить.
В поток полноводный
Ей любо смотреть;
Нам — жить с ней, свободной,
И с ней умереть.
Прекрасная мать в лучезарной красе
Нас крепко к груди прижимает.
К холодным ногам приехала.
Метель завевает снег,
и едет по снежным вехам
в последний свой путь человек.
Была я ему как солнышко.
А был он стар и сир.
Как голубое оконышко
в солнечный этот мир.
Стою в стылой комнате – вот он,
покой стариковских дум,
где окружал нас заботой
хозяин её, хлопотун.
Встречал нас бурчаньем застенчивым,
под нос что-то нежно ворча,
старик, одинокий, как птенчик,
в просторной квартире врача.
Он ждал нас все лето так преданно.
Была я ему как дочь.
Все некогда, все не приеду я,
и вот ничему не помочь.
Седые шевелятся брови,
метель завевает снег,
как в лодке –
прямой и суровый –
плывет над землей человек.
