Я всё гадаю над тобою,
Но, истомленный ворожбой,
Смотрю в глаза твои порою
И вижу пламень роковой.
Или великое свершилось,
И ты хранишь завет времен
И, озаренная, укрылась
От дуновения племен?
Но я, покорствуя заране,
Знай, сохраню святой завет.
Не оставляй меня в тумане
Твоих первоначальных лет.
Лежит заклятье между нами,
Но, в постоянстве недвижим,
Скрываю родственное пламя
Под бедным обликом своим.
Возвратился холод из заморских странствий,
Сразу за дождями грянул в гневе быстром.
И стоят березы в ледяном убранстве –
В жемчугах отборных и хрустальных искрах.
Ловко стан затянут костяным корсетом,
Тенькают подвески из александритов.
При луне неверным загорелись светом –
Звездчатою дымкой по ветвям разлит он.
Свет перебегающий, слюдяной, мерцающий,
Льющийся из щедрых сундуков зимы…
Как фата венчальная, до корней свисающий,
Как дыханье месяца в плотном царстве тьмы.
…Но – прогнулись ветви. Лед держать устали.
В белых кронах ходит выстрелами треск.
Холодно березам. Сок острее стали,
Замерзая, режет –
вот цена за блеск!
А мороз крепчает…
Но березы знали,
Поднимая к небу ветви еле-еле,
Что чем безнадежней, глубже промерзали,
Тем осеребренней, призрачней горели.
Замерли березы, ни одна не ропщет…
Замерли в нарядах северных невест,
Чтоб никто не понял, как тяжел для рощи
Красоты высокий
и печальный крест.
