Я сходил в стремнины горные,
Видел долы и леса.
Над мечтой моей упорною
Загорались небеса.
Ночи шли путями звездными,
Ярким солнцем дни текли
Над горами и над безднами,
Где томился я в пыли.
Где сходил в стремнины горные,
Где в долинах и лесах
Воскрешал мечтой упорною
Давней жизни мертвый прах…
Простерла Змея на горячих ступенях
Зеленой туникой обтянутый стан,
Народ перед нею стоит на коленях,
И струны звенят и грохочет тимпам.
И девочке чудно, как выгнуты луки,
Как рвутся слоны, как храпит жеребец,
Но вот перед ней простирающий руки
Двурогой тиарой увенчанный жрец.
«О, дочь Грегору, венценосного Змия,
Найденная князем, не знавшим жены,
На склонах Агира, в долине Хэмиэ,
Где Урр, низвергаясь, гремит с крутизны.
Два славные года ты правишь над нами,
И сборщикам некуда деть податей,
Пшеница сам-десять, отлично с быками,
И жены рожают здоровых детей.
Во храме двухтысячестопном со мною
Жрецы ежедневно твой славят приход,
Питаясь высокостоящей луною,
Священный рубин еженощно растет.
Да примет царевна молитвы святые,
Народ-змиеносец, молитвы — твои,
Склонитесь же люди, венчайте дочь Змия!»
Вдруг голос: «Убейте отродье змеи!..»
Сто рук поднялось над седой головою,
Сто ног замесило кровавую грязь,
И вторило эхо немолчному вою,
Над мертвым отгулами камня глумясь.
И встала царевна с горячих ступеней
И тонкую руку простерла вперед:
«Свершилось, свершилось —священных оленей,
Крылатых оленей я слышу полет.
Отец мой, отец мой, к тебе, семиглавый,
В небесные, черные степи твои,
Иду приобщиться немеркнувшей славой,
Двенадцатизвездной твоей чешуи».
