Упоительно встать в ранний час,
Легкий след на песке увидать.
Упоительно вспомнить тебя,
Что со мною ты, прелесть моя.
Я люблю тебя, панна моя,
Беззаботная юность моя,
И прозрачная нежность Кремля
В это утро — как прелесть твоя.
В память погибших на войне
Тропа к вершине тянется арканом,
Заря взлетела в небо, как голубка.
И курятся расплывчатым туманом
Ущелья — словно дедушкина трубка.
И водопадов горных многострунность
Играет с беспокойными ветрами.
И солнце, словно дедушкина юность —
Восходит, улыбаясь, над горами.
Туман растает вскоре на отрогах.
Кизил проснется вновь, благоухая,
Мне кажется, что что-то на дорогах
Разыскивает дедушка, вздыхая…
Он изменился, стал седым и мудрым —
На лбу лежат морщины, как зарубки.
Задумавшись, он бродит каждым утром,
И вьется дым его бывалой трубки.
Но, отдохнув на камне у подножья.
Вновь бродит, ожидая с кем-то встречи:
Так сгорблен, словно вся земная ноша —
Легла сейчас на дедушкины плечи.
А на ладонях, солнышком пропахших —
Лежат мозоли, как цветок кизила…
Детей он вспомнил, на войне пропавших —
Не верит он, что где-то их могила…
А день растет, пылают краски лета!
Боль старика, как никогда, близка мне:
Стекают слезы, словно капли света,
По черным четкам — роса по камню.
От дум иссох и стал, как пепел, серый.
Сутулясь, носит старые одежды…
Но каждый день выращивает в сердце —
Цветы неувядающей надежды.
И горизонт очерчен, словно абрис,
И день дорос до солнечной орбиты.
Быть может, четки скажут деду адрес —
Где сыновья его в земле зарыты?
И не заметил, как прошла неделя,
Цветет кизил,роса сверкает хрупко.
И курятся, и курятся ущелья,
Дымятся — словно дедушкина трубка…
