Напрасно, дева, ты бежала,
Моей пытливости страшась.
Моя мечта дорисовала
Тебя, волнуясь и смеясь.
И я узнал твои приметы
По искрам тайного огня
В твоих глазах, где бродят светы
Жестокого и злого дня.
Ты ныне блещешь красотою,
Ты древним молишься богам,
Но беззаконною тропою
Идешь к несчастным берегам.
Плюшевые ковры, знойные страсти в сюжете!
В лиловый сумрак беседки даму влечет кавалер…
Принц на лихом скакуне вслед за беглянкой в карете…
Белая дева в шальварах и у ног ее – негр…
Плюшевые ковры, вы и сегодня висите
В каждом убогом доме, даже не потускнев.
Будто от грез, ожиданий и рассветных наитий
Все еще не свободны души сычёвских «дев»…
Лебеди и леопарды, павлины и обезьяны,
Сирены на диких скалах и лучники на стене…
Целый мир познавался по этим плюшевым странам:
По соседям походишь – вот тебе и турне.
Как же я понимаю это пристрастие к сказкам!
К шхуне, горящей ало на бирюзовой волне…
Мы и поем и любим лишь по чужим указкам.
Дайте хотя бы представить небо в алмазах мне!
Плюшевые ковры, советские раритеты.
Как-то купить пыталась, дудки – не продадут:
– Так у меня в хозяйстве ценного боле нету,
Тока один царевич, пускай остается тут.
Ладно уж, баба Надя, сиди со своим любимым.
Ишь, я рот-то раскрыла на чужой каравай…
В сердце жива надежда: постучат пилигримы,
Если висит над кроватью ворсистый красочный рай!
…Когда-нибудь синей ночью с плюша сойдет царевич
(Молью слегка подточен красный его кафтан)
И поведет под венец – горнему свету навстречу.
Каждый туда стремится, только не каждый зван.
