Опять я еду чистым полем,
Всё та же бледная луна,
И грустно вспомнить поневоле
Былые счастья времена.
Как будто я влюблен и молод,
Как будто счастье вновь живет, —
И летней ночи влажный холод
Моей душе огонь дает.
Я еду. Звезды смотрят в очи…
Одна упала… пробудив
Многообразье неба ночи,
Угас серебряный извив…
Опять я еду полем чистым,
Всё те же звезды и луна…
Душа полна тоской лучистой,
Былым огнем на миг полна…
Певица пеночка, летая в чистом поле,
Вдруг видит сад… «Мне в нем хотелось быть давно!» —
Порх, порх — и вот уж там… В сад отперто окно:
Она к окну, в окно — и, ах! в неволе!
Боярское дитя
В летунью пташечку то тем, то сем швыряет;
Раз мимо!.. Вот ушиб и, за крыло схватя,
Бедняжку тормошит, таскает.
«Ну, птичка! — говорит, — ну взвейся, ну запой»
А птичка глазки вверх, дрожа, век кончит свой.
То видя, чувствует дитя в душе мученье,
И в слезы и в тоску, а няня — поученье:
«Тебе бы пташечку легонько изловить,
Ее беречь, за ней ходить,
Ее кормить, ее поить;
А птичка стала бы и в зимние морозы
Весь дом наш песенкой весенней веселить.
Теперь уж не помогут слезы,
Всему виною сам:
Ах, снявши голову, не плачь по волосам!»
_____________________
О басенка моя! туда, туда, к вельможе,
Чтоб счастием сие испорченно дитя,
Тебя хоть невзначай прочтя,
Что с бедной птичкою, с людьми б не делал то же.
