Прижмись ко мне крепче и ближе,
Не жил я — блуждал средь чужих…
О, сон мой! Я новое вижу
В бреду поцелуев твоих!
В томленьи твоем исступленном
Тоска небывалой весны
Горит мне лучом отдаленным
И тянется песней зурны.
На дымно-лиловые горы
Принес я на луч и на звук
Усталые губы и взоры
И плети изломанных рук.
И в горном закатном пожаре,
В разливах синеющих крыл,
С тобою, с мечтой о Тамаре,
Я, горний, навеки без сил…
И снится — в далеком ауле,
У склона бессмертной горы,
Тоскливо к нам в небо плеснули
Ненужные складки чадры…
Там стелется в пляске и плачет,
Пыль вьется и стонет зурна…
Пусть скачет жених — не доскачет!
Чеченская пуля верна.
Как Даниил во львином рву.
Кругом клыки, глухие рыки.
Но я с мольбой не воззову
к повергшему меня владыке!
Вещают: бог-де милосерд,
покайся, раб его заблудший!..
Я — человек.
Не срам, но смерть —
для человека жребий лучший!
У правды — трудные пути.
О как я верил, псковитяне,
что всех вас новыми вестями
я исцелю от слепоты!
Мы — господа своей страны.
Народовластие — от бога.
Мы равными сотворены.
Едины вера и свобода.
Мой благовест заглох в крови,
я должен гибнуть безъязыко.
Я обвинен.
Вокруг — враги.
И райская близка музыка.
Неведом страх тому, кто прав.
Пусть предадут огню иль плахе!
Я знаю:
человек был прах,
но не пребудет он во прахе!
