Пусть мчитесь вы, как я, покорны мигу,
Рабы, как я, мне прирожденных числ,
Но лишь взгляну на огненную книгу,
Не численный я в ней читаю смысл.
В венцах, лучах, алмазах, как калифы,
Излишние средь жалких нужд земных,
Незыблемой мечты иероглифы,
Вы говорите: «Вечность — мы, ты — миг.
Нам нет числа. Напрасно мыслью жадной
Ты думы вечной догоняешь тень;
Мы здесь горим, чтоб в сумрак непроглядный
К тебе просился беззакатный день.
Вот почему, когда дышать так трудно,
Тебе отрадно так поднять чело
С лица земли, где все темно и скудно,
К нам, в нашу глубь, где пышно и светло».
Один талантливый учёный
Придумал, как забраться в атом
И расщепить ядро урана,
При этом был безмерно счастлив.
Ещё бы он, по сути — гений.
Другой, не менее талантлив,
Но был ещё при этом практик
Решил, что надо сделать бомбу
И посмотреть как шандарахнет
Она, сметая всё на свете.
А гениальнейший конструктор,
Идеей этой окрылённый,
Всё рассчитал до миллиметра
И запустил на производстве
Убийцы той серийный выпуск.
Затем политик гениальный,
Известный всем своей моралью,
Решил куда конкретно бросить
Сие творение учёных.
Не зря же дуру собирали.
Нашёлся лётчик первоклассный,
Свою работу знавший тонко.
Доставил бомбу точно к цели.
И та рванула так шикарно,
Ведь столько гениев старались
