Когда у райских врат изгнанник
Стоял унижен, наг и нем,
Предстал с мечом небес посланник
И путь закрыл ему в Эдем.
Но, падших душ услыша стоны,
Творец мольбе скитальца внял:
Крылатых стражей легионы
Адама внукам он послал.
Когда мы бьемся из-за хлеба,
В кровавом поте чуть дыша,
Чтоб хоть одна с родного неба
Нам улыбнулася душа.
Но и в кругах духов небесных
Земные стоны сочтены,
И силой крыльев бестелесных
Еговы дети не равны.
Твой ангел — перьев лебединых
Не распускает за спиной:
Он на крылах летит орлиных,
Поникнув грустно головой.
В руке пророческая лира,
В другой — горящий Божий гром;
Так на твоем в пустыне мира
Он камне станет гробовом.
Я живую связь утратил
С домом, с небом и землей,
Что ни говорю — некстати,
Словно это не со мной.
И не в силах вспомнить, Боже,
Собственной своей строки,
Той, которой был отброшен
Я от гробовой доски.
В тьмущей тьме, порой собачьей,
Свет последний брезжил мне,
Словно змей в руке ребячьей
С белым гребнем в вышине.
Я ладонь разжал, и нитка
Снизу, сверху разрослась,
И раздался свет, и пытка
Вдруг строкой отозвалась.
«Жизнь моя…» — и глянул тихо
В тихий свет, в тишайший миг.
И тогда забрезжил выход,
Выход мой — в слезах моих.
Стала жизнь всего дороже,
Гасли чертики в глазах…
А теперь я трезв, мой Боже,
Трезв, как пень, как пыль, как прах.
