Виктору Бокову
Пахнет засолами,
пахнет молоком.
Ягоды засохлые
в сене молодом.
Я лежу,
чего-то жду
каждою кровинкой,
в темном небе
звезду
шевелю травинкой.
Все забыл,
все забыл,
будто напахался,-
с кем дружил,
кого любил,
над кем надсмехался.
В небе звездно и черно.
Ночь хорошая.
Я не знаю ничего,
ничегошеньки.
Баловали меня,
а я —
как небалованный,
целовали меня,
а я —
как нецелованный.
Козленка волкъ поймалъ и растерзати хочетъ:
Козленокъ не хлопочетъ,
То ведая, что волкъ несклонной молодецъ,
И мыслитъ: ну теперь пришелъ ужъ мой конецъ.
Единымъ жизни онъ довольствовался летомъ,
И разлучается со светомъ.
И говорилъ онъ такъ:
Когда слезами весь ево кропилея зракъ,
И все дрожали члены:
Простите рощицы и вы луга зелены,
Прекрасныя цветки и быстрыя струи:
Простите на всегда товарищи мои;
Въ сей часъ я все свои
Забавы позабуду,
И съ вами на лугахъ я прыгать ужъ не буду.
А хищникъ говоритъ: попрыгай и у насъ,
Какъ прыгаютъ у васъ.
Ответствуетъ козленокъ:
До прыганья ли мне въ прегорестный сей часъ;
Отъ страха не могу подняти и коленокъ.
Волкъ песню затянувъ козленка веселитъ,
И передъ смертію плясать ему велитъ.
Услытавъ волчій вой къ разбойнику для драки
Бегутъ; отъ стадъ собаки.
Волкъ инако запелъ:
А именно въ зубахъ собачьихъ захрипелъ.
О естьли бъ такъ всегда стесненный свобождлся,
А утесинтель такъ по волчью награждался!
