Знаешь сам, что не стану славить
Нашей встречи горчайший день.
Что тебе на память оставить,
Тень мою? На что тебе тень?
Посвященье сожженной драмы,
От которой и пепла нет,
Или вышедший вдруг из рамы
Новогодний страшный портрет?
Или слышимый еле-еле
Звон березовых угольков,
Или то, что мне не успели
Досказать про чужую любовь?
Как не любить мне колыбели
Всех песен, скорби, торжества,
Огни твои, мосты, панели,
Тысячешумная Москва!
От игр в песке, в реке, в газонах,
Войдя мне в душу, в кровь и плоть,
Всегда со мной ты в снах бессонных
И уз твоих — не побороть.
Всех вечеров твоих — пьянящий,
Упруго-брызжущий настой,
Народа шорох шелестящий
По неостывшей мостовой,
И над домами, в мгле воздушной —
Малинно-тусклый полукруг, —
Как не любить твой облик душный
Всем существом, от глаз до рук?
В часы любви к тебе — не помню,
Какому знамени служу,
С душой, опять блаженно-темной,
По стогнам знойным прохожу.
Когда с вокзалов мутно-синих
Поют протяжные гудки,
Я слугам сумрачной богини
Внимаю чутко, — и легки
Клубящиеся предвечерья,
Их лиловатый, сизый дым,
И весь мой город — лишь преддверье
Миров, маячащих за ним.
Бросаю жизнь в толпу, как в россыпь,
В поток вливаюсь, как ручей,
И с каждым шагом — легче поступь,
А кровь густая — горячей.
И на заре, когда задерну
Гардину светлого окна,
в голос твой упорный
Вникаю на границе сна,
Как в ропот мощный океана, —
И мысль прощальная остра,
Что хмель беспутства и обмана
Назавтра будет, как вчера.
