Твердь изрезая молньи жгучей
Копиевидным острием,
Жизнь протуманилась — и тучей
Ползет в эфире голубом.
Всклубились прошлые годины
Там куполами облаков.
А дальше — мертвые стремнины
В ночь утопающих веков.
За жизнь, покрытую обманом,
Ужалит смертью огневой
Повитый ледяным туманом
Тучегонитель роковой.
Восстанет из годин губитель
В тумане дымно грозовом,
Чтоб в поднебесную обитель
Тяжелый опрокинуть гром.
Копиеносец седовласый,
Расплавленное копие,
В миг изрывая туч атласы.
На сердце оборви мое.
В долине сердца ланям мук я дал раздолье и приют,
А ты взвела лукавый лук — тюльпанный луг взрастил я тут.
И тут же — путь лежит ко мне для всех удачливых в любви, —
Пусть в этой горестной стране для них все розы расцветут.
Поток моих рыданий яр — кровавым ливням нет конца,
Вот — камень с сердца тебе в дар, он — как рубин Йеменских руд.
Чтобы завлечь тебя в силок, для птицы сердца твоего
Все тело с головы до ног расплел я для плетенья пут.
В душе моей цвет роз весной зардел от взора твоего, —
Пусть им навстречу белизной мои жасмины зацветут.
Мне чад молвы не побороть: позором сам себя я жгу, —
Как саламандра, моя плоть горит, и жар пыланья лют.
Машраб, в сей речи роковой — твой мученический предел, —
Вот он — кровавый саван твой, любовью сотканный лоскут!
