У домашних и хищных зверей
Есть человечий вкус и запах.
А каждый день ходить на задних лапах —
Это грустная участь людей.
Сегодня зрители, сегодня зрители
Не желают больше видеть укротителей.
А если хочется поукрощать,
Работай в розыске — там благодать!
У немногих приличных людей
Есть человечий вкус и запах.
А каждый день ходить на задних лапах —
Это грустная участь зверей.
Сегодня жители, сегодня жители
Не желают больше видеть укротителей.
А если хочется поукрощать,
Работай в цирке — там благодать!
Спросили, чем я занимаюсь.
Пришлось сказать: пишу стихи.
«Люблю грозу в начале мая?
Понятно… Хобби?» — и «хи-хи»…
«А специальность? Что кончали?
Небось, простите, педагог?»
…Но я отделался молчаньем.
Я промолчал. Теперь я — мог.
А раньше я такого дядю
стегал лучами строк своих,
кричал, что я не тунеядец!
И все считали: шизик, псих…
Как мало нужно для смиренья:
всего лишь горсточку ума.
И вот случилось озаренье:
я разглядел людей, дома;
постиг безмолвие каменьев,
и подвиг птичьего труда,
и что песчинку не заменит
собой никто и никогда;
и смех травы, испившей влаги,
изгиб реки, провал дождя,
и эти яростные флаги,
и вечный тот прищур вождя —
всё озарилось как бы внове,
и всё пронзило как бы вновь!..
И нет ни жалоб, ни условий, —
одна Земля, одна Любовь…
