Щедроты сердца не разменяны,
и хлеб — все те же пять хлебов,
Россия Разина и Ленина,
Россия огненных столбов!
Бредя тропами незнакомыми
и ранами кровоточа,
лелеешь волю исполкомами
и колесуешь палача.
Здесь, в меркнущей фабричной копоти,
сквозь гул машин вопит одно:
— И улюлюкайте, и хлопайте
за то, что мне свершить дано!
А там — зеленая и синяя,
туманно-алая дуга
восходит над твоею скинией,
где что ни капля, то серьга.
Бесслезная и безответная!
Колдунья рек, трущоб, полей!
Как медленно, но всепобедная
точится мощь от мозолей.
И день грядет — и молний трепетных
распластанные веера
на труп укажут за совдепами,
на околевшее Вчера.
И Завтра… веки чуть приподняты,
но мглою даль заметена.
Ах, с розой девушка — Сегодня! — Ты
обетованная страна.
Дождик каплю уронил,
Словно бы горошинку.
Мне послышалось, спросил:
— Ты не спишь, Алёшенька?
Воробьишки гомонят,
Севши в ряд на жёрдочку.
— С добрым утром! — говорят,
Слышно через форточку.
Лёгкий тюль от ветерка
На окне колышется.
Радио издалека:
— С добрым утром! — слышится.
— С добрым утром, — я пою
Маме, папе, бабушке,
И дождю, и воробью,
И травушке-муравушке.
— С добрым утром! — я кричу,
Чтоб погромче вышло.
Чтоб во всей стране, хочу,
Людям было слышно!
Я вскочил с постели быстро,
Папин я включил транзистор,
Мне ответил кто-то в нём:
— С добрым утром, с добрым утром
И с хорошим днём!
