Мне так просто и радостно снилось:
ты стояла одна на крыльце
и рукой от зари заслонилась,
а заря у тебя на лице.
Упадали легко и росисто
луч на платье и тень на порог,
а в саду каждый листик лучистый
улыбался, как маленький бог.
Ты глядела, мое сновиденье,
в глубину голубую аллей,
и сквозное листвы отраженье
трепетало на шее твоей.
Я не знаю, что все это значит,
почему я проснулся в слезах…
Кто-то в сердце смеется и плачет,
и стоишь ты на солнце в дверях.
не показывай боли, когда тебе плохо,
не подай миру голоса, воя и вздоха.
мы привыкли все ждать отовсюду подвоха,
этим самым создав ему в мыслях приют.
критикуй же себя, бери планку повыше,
выше всех своих сил и поехавшей крыши.
по-бальзаковски слишком печальными вышли
дети, что воспитали себя без отцов.
этот мир слишком узок для нас, слишком тесен,
чтоб уснуть, нужно мне штук одиннадцать песен.
этот вечный плейлист так заезжен и пресен,
но в нём главный секрет самых стойких бойцов.
в этой комнате, где всё безбожно безлюдно,
я — лишь ржавый баркас, затонувшее судно.
переростки-подростки, понять нас так трудно,
мы привыкли жить, не ожидая гостей.
мы не верим в себя и в других мы не верим,
так не верят врачу, что сказал о потере.
из беспечных щенят будут дикие звери.
мы не верим в людей. больше нет новостей.
