Вошел к парикмахеру, сказал — спокойный:
«Будьте добры, причешите мне уши».
Гладкий парикмахер сразу стал хвойный,
лицо вытянулось, как у груши.
«Сумасшедший!
Рыжий!»-
запрыгали слова.
Ругань металась от писка до писка,
и до-о-о-о-лго
хихикала чья-то голова,
выдергиваясь из толпы, как старая редиска.
Исчезли, исчезли весёлые дни,
Как быстрые воды умчались;
Увы! но в душе охладелой они
С прискорбною думой остались.
Как своды лазурного неба мрачит,
Облекшися в бури, ненастье,
Так грусть моё сердце и дух тяготит.
Полина, отдай моё счастье!
Полина! о Боги! почто я узрел
Твои красоты несравненны!
Любовь без надежды мой грозный удел.
Безумец слепой, дерзновенный!
Чтоб видеть улыбку на милых устах,
Я жертвовал каждой минутой
И пил не блаженство в прелестных очах,
Но яд смертоносный и лютой.
Невольно кипела горячая кровь
В мечтаниях нежных и страстных,
Невольно в груди волновалась любовь
И пламя желаний опасных.
Приятное иго почувствовал я,
В душе родилась перемена,
Исчезла свобода, подруга моя;
Не мог избежать я от плена.
Но что, о прекрасная, сталось со мной,
Волшебная прелестей сила!
Когда тебя обнял я пылкой рукой,
Когда ты, мой друг, приклонила
На перси лилейные робко главу
И в страсти взаимной призналась,
И всё совершилось — почто ж я живу?
Минута любви миновалась!
Далёко, Полина, далёко оно,
Восторгов живых упоенье;
Быть может, навек и навек мне одно
В награду осталось мученье.
Исчезли, исчезли весёлые дни,
Как быстрые воды умчались;
Увы! но в душе охладелой они
С прискорбною думой остались.
