Российских юношей сжигал декабрь,
холодный огнь, сибирская могила.
А для Карамзина стоял корабль
в Италию. Но смерть — опередила.
А Баратынский плыл на корабле
в Италию. И вот уже Неаполь.
Но смерть подстерегала на земле,
едва корабль, причалив, стал на якорь.
А Батюшков Италии достиг,
писал: «Ты пробуждаешься, о Байя…»
Но заплатил за этот светлый стих,
в ночи безумья тридцать лет блуждая.
Италия! Символ земного рая…
недостижимого…
Жизнь! Что мне надо от тебя, — не знаю.
Остыла грусть, младенчества удел.
Но так скучать, как я теперь скучаю,
Бог милосердный людям не велел.
И если где-нибудь живет и дышит
Тот, кто навек назначен мне судьбой,
Что ж не приходит он ко мне, не слышит
Еще не ослабевший голос мой?
Лишь два огромных, черных, тусклых глаза
И два огромных, траурных крыла
Тень бросили от синих гор Кавказа
На жизнь мою и на мои дела.
