Встречаемся у Вечного огня,
Подолгу смотрим на живые пряди.
Я знаю, что твоя родня
Погибла от бомбежки в Ленинграде.
Волнуется, дрожит огонь живой,
То встанет, то наклонится он гибко.
Не прекращается поток людской,
И неусыпна память о погибших.
Еще цветы! Еще сирень несут,
Кладут, оправив бережно руками.
Цветы, цветы, цветы! Они растут,
Не зная, что придется лечь на камень.
Седая мать скорбит, а рядом внук,
Он для нее единственная радость.
Из юных неокрепших детских рук
На обелиск ложится нежный ландыш,
В глазах мальчонки пламя и печаль,
Которую не высказать речами…
Я завтра буду здесь, и ты встречай
Меня опять минутою молчанья…
Потерян ритм.
И все кругом горит,
И я бегу, проваливаясь в ямы…
Что ни напишешь, что ни говори,
А сердце не заставишь биться ямбом.
Зарницы на заре начнут стихать,
Под ветром тучи низкие заплещут.
Но где найдешь дыханье для стиха
Такое, чтоб развертывало плечи?
И как ты образ там ни образуй,
Швыряя медяки аллитераций —
Но где дыханье, чтобы как грозу,
Чтоб счастье — и не надо притворяться?
Пусть для стихов, стишонок и стишат
Услужливо уже отлиты строфы —
Анапесты мешают мне дышать,
А проза — необъятней катастрофы…
Так в путь. Рвани со злобой воротник,
Но версты не приносят упоенья,
А поезд отбивает тактовик,
Неровный, как твое сердцебиенье.
