Я пенять на судьбу не вправе,
годы милостивы ко мне…
Если молодость есть вторая —
лучше первой она вдвойне.
Откровеннее и мудрее,
проницательней и щедрей.
Я горжусь и любуюсь ею —
этой молодостью моей.
Та подарком была, не боле,
та у всех молодых была.
Эту я по собственной воле,
силой собственной добыла.
Я в ее неизменность верю
оттого, что моя она,
оттого, что душой своею
оплатила ее сполна!
Ах полковник,
он сед и галантен,
и звенят ордена на груди!..
Только хочет он быть лейтенантом,
у которого всё впереди!
Молодым,
самым главным на свете,
когда в солнечных лёгких лучах
две малюсеньких звёздочки эти,
как слезинки, дрожат на плечах.
Стать зелёным,
как свежая ветка,
чтоб девчата на собственный страх
гренадёра двадцатого века
обнимали в глухих городках,
чтоб смущённо глядел новобранец
из рядов подровнявшихся рот
на густой лейтенантский румянец,
на припухший мальчишеский рот.
И вздыхает товарищ полковник,
и дрожит седина на висках,
и друзей вспоминает покойных
на российских
и прочих полях.
«Что стрельба по картонным фигурам
и учебные эти бои,
гарнизонные наши амуры,
дорогие ребята мои.
Мне приказ отдавать неохота,
замирает приказ на губах:
не хочу, чтобы грозное что-то
проступало в ребячьих чертах».
С песней!
С песней!
Идут они с песней.
Веселей, запевала, гуди!
Далеко нам, ребята,
до пенсий!
Хорошо,
всё ещё впереди!
